Традиционно российский архитектор на заре развития профессии либо выступал в роли государственного служащего, числившегося по министерству внутренних дел, либо был инструментом удовлетворения тщеславия именитого частного заказчика. Работа архитектора на свободный рынок высококвалифицированного труда только начала вырабатывать упорядоченные формы к началу XX века.
Парадоксально, но именно сегодня когда роль государства в вопросах строительства все менее ощутима, а объекты финансируются частными инвесторами, формы организации архитектурно-строительной деятельности вновь возвращаются к профильным саморегулируемым организациям, или СРО. В цивилизованных странах уже давно и успешно работает множество таких организаций, которые стали альтернативой традиционному государственному регулированию. Вступить в СРО может каждая профильная организация, поскольку именно так компаниям проще отстаивать свои права и вести диалог с коллегами по цеху и общественностью.
Организация архитектурного проектирования в 20-30 годы
Но вернемся к истории. Понятно, что к концу 20-х годов, когда началось интенсивное капитальное строительство и в роли монопольного заказчика стало все активнее выступать государство — через быстро бюрократизовавшуюся систему ведомств, архитекторы в абсолютном большинстве восприняли эту ситуацию как понятную и даже естественную.
Добавим к этому тотальный дефицит жилья и общественных пространств, длящийся в целом до настоящего времени, и становится очевидным: отсутствие представлений о самой возможности считаться с мнением и собственными запросами потребителей было закономерным. Закономерно и закрепление такого положения в профессиональном сознании на долгие десятилетия.
Тоталитаристские устремления пионеров «современной архитектуры» проявлялись однородно как на Западе, так и в годы СССР, но только во втором случае поле для их монопольного господства оказалось расчищено совершенно. Переворот в области официального вкуса, утверждение «фантазийного» неоклассицизма в качестве единственного «правильного» стиля, произошедшие в середине 30-х годов, никоим образом не затронули доктрину осчастливливания граждан, независимо от воли и желания последних.
Подобный процесс не может проходить безболезненно и для внутреннего устройства профессиональной жизни; нельзя быть тоталитарным доктринером вовне, сохраняя демократичность внутри профессиональной организации. Невозможно было утверждать единство стиля вовне и допустить разночтения в его интерпретации внутри «цеха».
Как и другие творческие союзы, Союз архитекторов СССР, окончательно сформировавшийся в 1937 г., должен был выполнить одну функцию — искоренить плюрализм в понимании задач профессии, ранее поддерживавшийся конкуренцией нескольких творческих объединений, будь то «конструктивисты», «рационалисты», «пролетарская архитектура» и т.п.
Раз возникнув, пирамидальная, бюрократическая организация профессии в рамках Союза, органически сочетавшаяся с переходом архитектуры со статуса свободной профессии в статус государственной службы, упорно себя воспроизводила. Хрущевские реформы не только не затронули сложившийся порядок вещей, но напротив укрепили его, устранив последний реликт прежних времен – Академию архитектуры.
Диалог с общественностью в 70-е
Необходимо признать со всей определенностью, что в 70-е и в первой половине 80-х годов профессиональное сознание архитекторов Советского Союза имело сугубо сервилистский характер: традиционно апеллируя к интересам горожан, упорно настаивая на необходимости высвобождения архитектуры из-под мелочного контроля бюрократической верхушки строительного комплекса, архитектор исходил из весьма специфической трактовки творческой свободы.
Если отбросить декоративную риторику, то фактически речь шла постоянно о том, чтобы с помощью высшего горизонта государственной власти архитектурная элита могла сама занять господствующую позицию в едином архитектурно-строительном комплексе, используя все те же рычаги монопольного управления, но в своих интересах.
Наличие нескольких «еретиков», устно и письменно настаивавших на смене целей, на ориентации в пользу подлинных интересов потребителя, на поиске союзников в борьбе — не за архитектуру, но за качество среды обитания, немыслимое без гуманного характера архитектуры, не меняло картины по существу.
Новые вызовы в годы перестройки
Начало перестройки общественной жизни и в первую очередь развитие гласности поставило архитектуру как профессию и союз архитекторов как общественную организацию части профессионалов (примерно треть от общего числа архитекторов, наиболее опытная и, соответственно, наиболее старшая треть) в трудное положение. Традиционно веря, что архитектор несет ответственность за конечный эффект разработки строительного комплекса, литераторы, художники, представители других гуманитарных областей, лидеры движений в защиту исторического наследия и в защиту природы еще в 70-е годы, отождествили архитектора с бюрократической системой управления, порождавшей безысходную монотонность и эстетическое убожество городов, поселков, сел.
Архитекторы, находясь в положении государственных служащих, естественно не дерзали переносить обвинения в их адрес на бюрократическую власть, оправдываясь тем, что, бессильны перед строительным комплексом, но вместе с тем настаивая на .своем исключительном праве на истинность собственных проектных решений.
Съезд советских архитекторов, собравшийся летом 1987 г., сменил руководство Союза, но сохранил в неприкосновенности привычную схему подмены первичных причин сложившегося положения вторичными причинами «Профессиональный цех» также сохранил без изменений традиционную наивную веру в абсолютную силу высших партийно-государственных решений. В сентябре того же года вышло долго ожидавшееся Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о развитии советской архитектуры и градостроительства, в подготовке, которого Союз сыграл немаловажную роль.
Постановление фиксировало социальную значимость архитектуры, необходимость радикального повышения технических возможностей реализации архитектурных решений, отмечало повышение роли союза архитекторов в принятии существенных решений … Взоры большинства архитекторов с надеждой устремились в ближайшее будущее, однако год спустя, несмотря на некоторые позитивные сдвиги в частностях, отметить сколько-нибудь значительного улучшения положения оказалось невозможно.
Более того, в Москве, по традиции являвшейся образцом для подражания в других крупнейших городах страны, был осуществлен важнейший акт прямо противоположного свойства — учреждение Московского Строительного комитета означало реальную опасность сосредоточения в руках одного бюрократического аппарата всех функций: заказчика (от имени муниципалитета), подрядчика и даже генерального проектировщика. Лишь чрезвычайным усилием архитекторам столицы удалось предотвратить организационное вливание всех проектных служб столицы внутрь системы Строительного комитета.
Только к весне 1988 г. ранее ничтожное меньшинство сколько-нибудь известных представителей профессии стало возрастать и завоевывать поддержку своей программы решительной радикализации социальной позиции Союза и всего «цеха». Этому способствовало несколько обстоятельств. В .первую очередь следует иметь в виду усиление демократических движений на местах, в городах и отдельных районах крупнейших городов. Архитектор оказался перед выбором: или присоединить свои профессиональные знания и умения к активности инициативных групп, или откровенно встать на позицию бюрократии, то есть выступить против все более четких устремлений горожан и их высококвалифицированных «адвокатов» — социологов, экологов, историков, экономистов.
Естественно, что все большее число архитекторов (одни искренне и убежденно, другие — скрепя сердце) начали делать выбор в пользу союза с общественностью. Во-вторых, работа в режиме диалога архитектора с неархитекторами — как, например, в Экспертно-консультативном общественном совете при главном архитекторе Москвы и Петербурга — убедила часть архитекторов в том, что результирующий компромисс как правило дает более интересные результаты, чем работа в режиме монологического «высказывания».
В-третьих, включение нового руководства союза архитекторов (центрального и части республиканских) в крупномасштабные общественные движения, установление рабочих контактов сотрудничества с иными творческими союзами впервые заставили часть архитекторов занять позицию конструктивного политического диалога с высшими этажами государственной власти.
Активная поддержка многих начинаний — от важнейших, подобно созданию всесоюзного общества «Мемориал», ставящего целью увековечение полноты памяти о жертвах сталинского террора до, казалось бы, второстепенных, вроде Общества защиты животных, — оказала уже мощное обратное влияние на профессиональное сознание архитекторов, не исключая и традиционалистов.
Еще в составе решений съезда советских архитекторов содержались постулаты о разработке архитектурно-градостроительного законодательства, Они же вошли в состав вышеупомянутого правительственного постановления, где, однако; вполне традиционно приняли форму поручения ряду ведомств, власть из которых отнюдь не стремилась к полноте и скорости исполнения такого рода поручений.
Общая радикализация «цеха» привела к тому, что уже в 1988 г. Союз архитекторов прочно захватил инициативу в свои руки и в начале 1989 г. опубликовал свои проекты законодательных актов активно демократического характера. Союз включился также в подготовку других важнейших законодательных актов, в первую очередь Закона о местном самоуправлении, от содержания которого качество среды зависимо в максимальной степени.
Наконец, новый Закон о выборах, предоставивший архитектурному «цеху» десять мест в высшем органе законодательной власти страны, и развернувшаяся в рамках Союза избирательная кампания не могли не вызвать дальнейшей радикализации и поляризации позиций внутри «цеха» между реформистами и консерваторами.
Энергия первых не могла не понудить вторых к частичному пересмотру своих представлений и в целом. Союз архитекторов вышел из .предвыборной кампании существенно обновив свою платформу. Ситуация неоднородна по стране, и в разных национальных республиках, в разных, городах мы обнаруживаем все оттенки подхода к ключевой проблеме диалога архитектора с обществом и властью. Было бы неосторожно настаивать на демократизации архитектурного сознания как уже достигнутом результате, но как тенденция этот сдвиг обозначился уже достаточно сильно.
Продолжение следует
